Главное различие экстравертов и интровертов заключается в том, что первые говорят для того, чтобы донести информацию до людей, а вторые - для того, чтобы просто донести её. Высказанная мысль для меня, интроверта, - это своего рода закрытый пункт ту-ду листа, не больше; я, к примеру, никогда не смог бы стать преподавателем, потому что для меня повторение одного и того же разным людям - процесс довольно неприятный. Это, кстати, очень эгоистичный способ восприятия ситуации, потому что для таких как я в процессе донесения информации важен сам факт того, что я высказался, а не того, что меня кто-то там услышал.
---

Ну, хорошо. Внутренне я всё равно знал, что в конечном итоге соглашусь с тем, что "Волхв" - лучшее, что я прочёл за последний год. А может, и больше.
Мне безумно нравится, что за каждым абзацем читается скрытый смысл, который ты видишь лишь той частью разума, которую не можешь подчинить и контролировать. Один, другой, третий... бесконечное количество версий, бесконечное число вопросов без ответа, которые порождает ум, поглощая страницу за страницей. Мне нравится, что Фаулз отметает все мои версии сразу, как только они появляются. Вместо банального и простого "да" ты каждый раз видишь что-то вроде: "можешь уйти, если надоело ждать, но не жди ответа прежде, чем я решу дать его тебе".
Почти до самого конца я не чувствовал Любви. Да, я, отбросив с первых же строк всю свою прагматичность, вместе с Николасом провалился прямо в огромную яму, был абсолютно захвачен Жюли и, в конце концов, - разбит о камни вынесшей на берег волной. И, пока Фаулз практически не говорил о Алисон в то время, когда Ник прибывал в Бурани, я чувствовал вместе с ним самим абсолютное отторжение этой девушки. Она была совершенно непричастна к волшебному миру, ко всем тем захватывающим событиям, к новой, сверхреальной, жизни, и не она заставляла волны неистово биться о берег. Мы не думаем о тех, кто любит нас, потому что слишком заняты теми, кого любим сами. Сверхреальность, всё же, имеет чёткие границы. Но, как только Волхв занёс руку в аккуратной белой, стерильной перчатке, и коснулся скальпелем мыльного пузыря - сверхреальность лопнула, сдулась, исчезла. Что могло остаться на месте ушедшей сказки?.. И вот тут, как раз, Фаулз и подсовывает самое вкусное. Не в плане увлекательности повествования, да и сюжета в целом, но в плане моральной стороны происходящего. Алисон не возвращается в мысли и жизнь Ника как последняя соломинка в том смысле, в котором это случается со всеми нами в обыденной жизни; это слишком пошло. После того, как лопается Сверхреальность, невозможно хвататься за такие обманчивые вещи. Она возвращается как нечто, несущее свет жизни абсолютной чистоты, и - как нечто, что всё это время просто стояло в тени менее значительных событий. И конец... он просто идеален. Я снова начну изливать глупые метафоры, но иначе никак, потому что мой мозг фонтанирует ими, когда речь заходит о вещах подобной красоты. Застывшее мгновение, мгновение, когда тебе кажется, что сейчас решится вся твоя жизнь. Когда ты действительно не знаешь, что увидишь через секунду. Каким будет твой новый мир, мир, рождённый секунду спустя, - радостным и дорогим, или уродливым и ненужным? Что она ответит? Весь мир замер. Такой простой ответ, такой простой; он настолько прост, каким бы он ни был, что ты не можешь думать о чём-то значительном. Можно думать о том, что некоторое время звуковая волна будет в пути от её голосовых связок до твоих ушей. Или о том, что, по-сути, абсолютно ничего на свете не изменится, чтобы она не ответила. И понимать, что это абсолютно не так, и что этот факт имеет такое же значение, как и те доли секунды, которые ты не услышишь её уже произнесённый ответ. Бесконечные мгновения. Ты предполагаешь всё, что возможно предположить, о чём можно подумать; ожидание, ожидание. Ожидание.
Я абсолютно счастлив. Любовь в полном смысле этого слова обрушилась на меня водопадом со страниц книги, и тогда я понял, что он и вправду просто восхитителен, возможно даже идеален.

– Но до того, чтобы внятно объяснить, почему выбрали именно меня, не добрались.
– Основной принцип бытия – случай. Морис говорит, что этого уже никто не оспаривает. На атомном уровне миром правит чистая случайность.

Я бы посоветовал всем прочитать "Волхва", но, поскольку я пишу не рецензии, а просто изливаю свои мысли по поводу, - делать этого я не стану. Скажу только, что это была единственная книга в 800 страниц, которую я прочитал, не разу не заскучав ни на одном из моментов; и что это действительно просто прекрасное произведение.
---

Да, и, вот ещё что. Мне кажется, есть книги, через которые автор говорит не с абстрактным читателем, а именно с тобой.
Есть вещи, которые человек не способен усвоить из литературы, - только из собственного опыта, - и таких очень много. В литературе их констатацию используют так часто, что я постоянно задумываюсь о том, а не глупо ли это. И вот наконец я понял, что нет, это вовсе не глупо и вполне оправдано, потому что читатель, который понимает одну констатацию факта не как голую констатацию, а как сам факт, как тонкое восприятие этого факта собственной душой, изнанкой кожи, - тот поймёт и все остальные сто таких фактов, или столько, сколько понадобится упомянуть автору в произведении. И вот как раз в таком случаи автор и говорит с тобой, а не с кем-то там. С тобой самим.
Литература - это тексты, а не грязное белье сочинителей!